«Молодое…здоровое… по колено»

А. А. Коробов

С детства ко мне тянулись люди. Я родился и вырос  в очень защищенном пространстве, маленький военный городок, где все знают друг друга, детский сад с 1 года рядом с домом. Я младший и любимый ребенок в семье, все для меня. Рядом в Крымском предгорье хутор бабушки и дедушки, там  можно было потеряться на целый день и ни кто тебя не искал. Школа в теплом местечке Симферополь, где больше чем знание требовалось послушание. Хорошая компания во дворе, большая часть которой живет теперь в Израиле. Хорошее здоровье в меру талант. Не токсический и веселый рок-н-рольный протест. Все шло к долгой и счастливой жизни. Конечно, «парило» слегка обесценивающая позиция родителей, своеобразие Эстонского мало эмоционального с наружи контакта с мамой, папа трудился и порой выпивал, первая романтическая любовь с известным концом или я все это придумал потом, что бы угодить своему терапевту? У него был вполне резонный вопрос: « Как ты очутился в психотерапии?». Я сейчас думаю, что хотелось, чего-то необычного, вроде приятного путешествия, как у  известного телегероя того времени Юрия Сенкевича, «Тигрис», «Ра», «Контики» слова завораживали. С такими фантазиями я и поступил в Медицинский институт, понятно, что с первого раза при большом конкурсе. И первое, что я сделал, стал ходить на психиатрический кружок. Самые доступные путешествия - в океане психического мира. Ты можешь сразу стать «Генералом, ботаником войны» - это фраза из первого мной услышанного бреда. Тогда из институтов забирали в Армию. Я попал в свое путешествие на аэродром в кишлаке Кокайты на самом юге Узбекистана, другой мир, восток одним словом, узнал, что в мире есть еще Чеченцы, Уйгуры, Менгрелы, плов, лепешки земляные полы покрашенные краской, что 200 грамм сданной крови стоит 100 рублей.  Воспоминания только приятные, не смотря на то, что потерял два зуба. Психотерапия, на мой взгляд, принадлежит к науке с устной передачей знаний и поэтому так важно встретить тех людей,  у которых можно учиться и тех с кем вместе это знание разделить. Мне повезло. Первая встреча с психотерапией, первый психотерапевтический семинар организованный проф. Коробовым. По дороге я читал Рубинштейна, хотелось казаться умным. Первые группы, понимаю, со мной что-то происходит, очень сильное просто буря. Похоже на колдовство. Сразу заболел пневмонией. И пошел учиться в мастерскую Георгия Платонова, 50 долларов за сессию были бешеные деньги, помогла семья. Циклы длились по 5 дней, пропуск занятий в институте жестоко карался, помог карантин по холере в Крыму. Студенты на месяц были отправлены на подворные обходы, интересоваться поносом у населения, я не мог не стать гештальтистом. В образовательном проекте со мной учились Леонид Третьяк, Максим Кучеренко, Александр Коробов и другие не менее известные теперь люди. Вместе мы потом создавали психотерапевтические сообщества, ВЕГИ в Санкт Петербурге, КЦГТ в Крыму, Ассоциацию Практических Психотерапевтических Мастерских. Каждый год в мае опять и опять шел семинар на одном из них я представил свой первый мастер-класс с вычурным названием «Искусство быстротекущего мира. Арт-терапия в эпоху постмодернизма». Коллеги переиначили название в «Бесстыдство вялотекущего сыра». Чувство юмора спасало в трудные и мутные периоды. Это движение родило Крымский центр гештальт терапии. Пошел в интернатуру по психиатрии, помог Коробов, объяснив главному врачу и начмеду больницы, где я после работал психиатром, что в шортах я на работу ходить не буду. Крымская кафедра психиатрии и психотерапии была уникальная, место ссылки опального профессора Корнетова. Его ученики Коробов, Самохвалов и другие сохраняли и передавали дух свободы, терпимости к безумию и таланту. Великие люди. Девиз кафедры того времени был: «Сколько Вам заплатить доктор? Стакан портвейна и пирожок!». Западный мир двигался к нам с гуманитарно-гуманистической миссией. Арт-терапевты из Канады и Англии (уже позже я собрал весь опыт арт-терапии в одно целое на курсе у Копытина) Анна и Серж Гингер, руководители Парижского института гештальта, Польские наркологи. Каждый оставил по калоше. Здесь же среди интернов я собрал первый кружок изучения гештальт терапии, мы взахлеб делали терапию друг другу, ставили эксперименты и дружили. А разговоры с друзьями были только про психотерапию. Психотерапия наша все. Работа в остром мужском приемно-диагностическом отделении бесценный опыт. 80 человек ни кому кроме тебя не нужных людей готовых беседовать с доктором, рисовать и попытки приложить психотерапевтические навыки к психозу. Здесь же в больнице я вел самую длинную для себя Балентовскую группу. Потом работа с наркозависимыми в программе «мягкая изоляция», несколько кордонов затерянных в Крымских горах где вместе с лесником поселялся зависимый и я, как психотерапевт приходивший к нему каждую неделю в течение полугода. Тогда же в рамках Крымского центра гештальт терапии набрался мой первый образовательный проект. Клиенты – соль психотерапии, они меняли меня, мои взгляды на помощь, мое мировоззрение. Остановиться в развитии, похоже нельзя, много раз мне казалось, что я выбрал не тот путь и строить дома,  гораздо интереснее и спокойней или в монастыре милее и глубже, но пока я не расстаюсь с психотерапией.